1 отдельный лыжный батальон 40 армии

1 отдельный лыжный батальон 40 армии

1 отдельный лыжный батальон 40 армии отсутствует в перечне лыжных батальонов, тем не менее он существовал и вел бои на Юго-Западном фронте в полосе 40 армии.

О месте и времени формирования, точных данных нет. Можно предположить, что это был один из лыжных батальонов которые Юго-Западный фронт сформировал в декабре 1941 – январе 1942 года по собственной инициативе из бойцов разных частей ЮЗФ.

Из воспоминаний Попова Юрия Михайловича

«Накануне, 21 июня, меня назначили дежурным по эскадрильи. Почти весь летный состав и средние командиры (тогда звания «офицер» введено еще не было) были увезены за 40 километров на спортивный праздник. В 3 часа ночи я, не раздеваясь, прилег на койку и вдруг в это время, т.е. в 3 часа 45 минут, меня подбросил рев моторов и разрывы бомб на стоянке самолетов, что была в 500 метрах от казармы. Я кричу «тревога», а уже и без этого все поднялись. Выбежали из подразделенья — на стоянке взрывы, стрельба из пулеметов, самолеты горят. Немецкие самолеты с крестами на желтых консолях

крыльев заходят на штурмовку повторно и бомбят наш городок. Мы отошли в лес. Так началась для нас Великая Отечественная война.

Все   лето   мы   отступали   с   боями.   Мы:   это   авиаторы   без самолетов, артиллеристы и танкисты без пушек и танков, бойцы других родов войск.  При отступлении  нас непрерывно бомбили и мы отбивали танковые атаки немцев.

Сформировались наспех в роты, вооружились гранатами, бутылками с горючей смесью, автоматов у нас не было, только винтовки и вели постоянные бои с фашистами. Часто боеприпасов не хватало. Мы отходили, а иногда и панически отступали под давлением танковых колонн врага. В итоге к ноябрю 1941 г. мы оказались в городе Задонске, это под Воронежем. Там всех «безлошадных» механиков (так называли тех, кто не имел самолетов), танкистов, связистов, артиллеристов сформировали в лыжный батальон. Зима начиналась суровая, нас одели в полушубки, валенки, выдали белые автоматы, маскхалаты, белые лыжи и тренировались к контрнаступлению: 6-го декабря началось наше великое наступление под Москвой. Впервые за все лето и осень   нас   охватил   необыкновенный   подъем   духа   и   радости: наконец-то дадим фашистам по зубам. На рассвете, куда только хватал глаз, видно было движение войск — мы, 750 лыжников батальона шли параллельно дороге на г. Елец и по сигналу красной ракеты ударили по шоссе, где сосредоточились немцы, одновременно на шоссе ворвались наши тяжелые танки, артиллеристы громили немцев непрерывно. Через два дня боев мы вошли в г. Елец и штурмовали тюрьму, где укрепились немцы. Немцы стали отступать. Радости нашей не было предела, хотя мы были изрядно измотаны непрерывными боями, бессонными ночами. Ведь за все отступления я не видел ни одного улыбающегося лица, все были подавлены неудачами в боях. А тут первая и решительная победа над фашистами, так называли немцев.

Вскоре мы взяли районный центр с. Чернову, что на полпути до г. Ливны. На площади увидели виселицу, мороз 20 , раздалась команда: «Смирно!» и мы все сняли каски, стояли потрясенные перед повешенными русскими людьми: «Ну теперь я фрицев живыми в плен брать не буду!» Вот, что потрясло меня больше всего в первый год войны.»

По всей видимости 1 ОЛБ 40 армии был один из таких сформированных ЮЗФ лыжных батальонов.

В документах войск действия таких лыжбатов практически не отражены. Но о них остались воспоминания ветеранов и мемуары военачальников.

Так А. И. Родимцев в своей книге «Твои, Отечество, сыны» вспоминал

«Итак, январские снежные заносы заставили нас перейти к обороне в районе Старые Саввины — Головиновка — Михайловна. Теперь нам понадобились лыжи. В первой половине января в наше распоряжение прибыл один лыжный батальон. Значит, мы получали возможность формировать лыжные диверсионные группы для заброски в тыл противника.

Впрочем, ближе познакомившись с нашими лыжниками, мы огорчились. Дело в том, что эти лыжники не умели… ходить на лыжах.

Батальон был сформирован в самом срочном порядке, и никто из этих штатских товарищей ранее не помышлял, что в годину суровых испытаний ему придется иметь дело с лыжами.

Не могу сказать, чтобы меня разочаровал личный состав батальона; нет, эти молодые советские патриоты горели ненавистью к врагу и рвались в бой. Однако было похоже, что они недопонимали одной простой истины: воюют не только отвагой — необходимо еще и умение.

…

Я обратился к генералу Подласу с просьбой, чтобы для нашей разведки, штурмовых групп и групп истребителей в дивизию прислали несколько сот пар лыж. Он ответил:

— Хорошо. Дело очень важное. Лыжи получите через пару дней.

Мы получили их даже раньше, и, имея временную передышку, все офицеры штаба, политотдела, командиры и политработники полковых батальонов, рот, взводов — все принялись осваивать лыжное дело, чтобы обучить ему весь личный состав дивизии.

Великое дело — спорт; молодые воины, которые еще недавно, в условиях мирной жизни, увлекались футбоволейболом, бегом, плаванием, коньками, теперь легко, без особых усилий становились отличными лыжниками.

В числе пополнения, которое прибыло в дивизию, были и «старички». Они не могли спокойно усидеть в тылу, пришли на фронт добровольно. Рабочие, колхозники, партийные работники — все они становились отличными воинами и сражались до последнего дыхания.

Особенно запомнился мне и полюбился украинец Остап Стеценко — рослый, плечистый, с тяжелыми натруженными руками. В сорок семь лет он выглядел очень молодо и, казалось, был врожденным лыжником. За отличную спортивную форму в дивизии прозывали его «чемпионом». Он смущенно оправдывался:

— Какой же я чемпион, я — председатель колхоза. Правда, по урожаю гречихи мой колхоз в области считался первым. Значит, чемпион-гречкосей. А лыжи — это здоровье и сила, сама молодость к тебе возвращается.

Он стал командиром истребителей. Его немногочисленная группа несколько раз проникала в тыл противника, нанося гитлеровцам серьезные потери. Они прослышали об отважном разведчике Остапе Стеценко и потратили немало усилий, стремясь окружить его группу, схватить командира живым.

Но Стеценко оставался неуловимым. В течение короткого времени за линией фронта у него появилось много верных друзей. Он доставлял им сводки Совинформбюро, наши листовки и газеты. Мужественный разведчик вселял в сердца людей, измученных фашистской оккупацией, надежду и уверенность в скором освобождении. Они же, рискуя жизнью, не раз выручали его из беды.

После одного из рейдов Стеценко доставил письмо от славных народных мстителей — партизан.

…

После кратковременного затишья на нашем участке фронта 16 января противник неожиданно перешел в наступление.

Как видно, немецкий штаб тщательно разработал план атаки, которая в случае успеха имела бы тяжелые для нас последствия.

Три группы вражеских танков с десантами автоматчиков двинулись на рубеж, занимаемый нашим 96-м стрелковым полком. Избегая снежных заносов в степи, танки шли вдоль дорожных направлений. Одна группа заходила во фланг 1-го батальона, другая — в расположении 2-го батальона, а третья, обойдя железную дорогу южнее села Головиновка, пыталась прорваться к нам в тыл.

На этом участке фронта возникла очень серьезная опасность. Решение нужно было принять немедленно.

Пришлось бросить в бой лыжные подразделения с задачей отсечь немецкую пехоту от танков и уничтожить ее. Мы были уверены, что лыжники, совершая стремительные броски, появляясь там, где противник их не ожидал, сумеют справиться с немецкой пехотой.

Бой продолжался более трех часов. Лыжные группы показали отличные примеры быстрого, умелого маневра. Гитлеровские солдаты не могли действовать в стороне от дороги: они проваливались по пояс в снег. Танки противника без пехоты оказались бессильными. Потеряв десятки убитыми и ранеными, все три группы вражеских танков откатились на исходный рубеж.

Было радостно наблюдать, как, одетые в белые маскировочные халаты, почти неразличимые на фоне снегов, лыжники проносились над сугробами, быстрые и легкие, словно тени, и там, где они внезапно появлялись — в тылу или на фланге пехотных подразделений противника, — снег покрывался трупами вражеских солдат.

Замысел противника был сорван, ему не удалось вклиниться в нашу оборону. Гитлеровцы потеряли здесь свыше роты своих солдат.

А 18 января мы получили от генерала Подласа боевое распоряжение: во взаимодействии с гвардейской дивизией генерала Руссиянова перейти в наступление в направлении Крюково — Русаково, разгромить противостоящего противника и выйти на восточную окраину города Щигры.

Для организации взаимодействия я выехал к генералу Руссиянову. Он встретил меня в крестьянской хате как приветливый хозяин, подал левую руку: правая была на перевязи. Прочитав в моем взгляде вопрос, ответил:

— Какая-то фашистская шельма зацепила.

Плотный, среднего роста, русый и широколобый, он был оживлен и подвижен.

Есть люди, волевой характер которых угадывается с первого взгляда. Именно таким был Иван Никитович: собранным, решительным, энергичным.

Из донесений разведки мы знали, что за передовой, в ближайшей деревне, гитлеровцы разместили недавно прибывшее пополнение. Население деревни они угнали на запад, а избы заселили своей солдатней.

Сама обстановка подсказывала нам план действий. Мы договорились одновременно сосредоточить огонь двух дивизионов «катюш» по этой деревне, затем развернуть наступление лыжными батальонами.

Стоило увидеть, как улепетывали гитлеровцы от огня «катюш»! В сброшенных за два часа до начала нашего наступления листовках они уверяли, что гвардейцы генерала Руссиянова и бойцы полковника Родимцева будут уничтожены в ближайшие сутки.

Наши лыжники, с ходу заняв крупные села Удерево и Крюково, двинулись к городу Щигры.

Командование немецкой 9-й танковой дивизии пыталось организовать контратаку. Из этой затеи ничего не получилось, а командир немецкой дивизии, как показал затем пленный, поспешно укатил в Курск.»

Даты и места боев полностью соответствуют документам, но в документах нет упоминаний о лыжном батальоне, есть упоминания о действиях групп наших лыжников-автоматчиков, поэтому сложно сказать какой лыжный батальон вел эти бои и сколько лыжных батальонов сформировал ЮЗФ.

На карте с обстановкой в полосе 21 и 40 армий 1 лыжный батальон отмечен в полосе 160 СД (не путать с 160 СД которая в этот период вела бои в составе 33 армии Западного фронта).

17 марта оперсводка 40 армии упоминает что «160 СД обороняет прежний рубеж, лыжбат обороняет Петрищево». Номер лыжбата не указан, но скорее всего это 1 лыжный батальон.

В этот период больших боев не было, в основном действовали наши и вражеские разведгруппы. В составе разведгрупп могли действовать и лыжники, но их боевые действия в документах пока не обнаружены.

Первое документальное упоминание о 1 ОЛБ 40 армии относится к 19 апреля 1942 года, т.е к моменту его расформирования. В ЖБД 40 армии есть всего несколько записей.

«1 лыжный батальон с 19:30 19 апреля в движении в район сосредоточения Успенка» и

«К 17:00 20 апреля 105, 1, 101, 104, 2 лыжные батальоны в движение в район сосредоточения.»

21 апреля 1 лыжный батальон прибыл в Успенка и личный состав был обращен на пополнение 121 СД.

Это неоконченная статья о 1 лыжном батальоне 40 армии, в последующем статья будет дополнена.