40 отдельный лыжный батальон 2 ударной армии
40 отдельный лыжный батальон в действующей армии с 25 декабря 1941 г. до 25 мая 1942г. В составе 2-й ударной армии участвовал в боях на р Волхов и Любаньской операции.
Сформирован батальон в Уральском Военном Округе в Челябинской области, в составе 21 ЗЛБР, в 274 ЗЛП. Затем батальон передислоцирован в г Ярославль для довооружения.
Командиром 40-го ОЛБ был капитан Сульдин Иван Кузьмич, до 6 марта 1942г когда он принял 1100 СП, в последующем попал в плен, но остался жив, с 6 марта комбатом был лейтенант Гайнутдинов, погибший в бою, комиссаром батальона был Клементьев Николай Николаевич, погиб в плену, начальником штаба батальона был Гончаров.
За два месяца обучения батальон получил хорошую лыжную подготовку, был укомплектован сильными и ловкими и смелыми ребятами.
Из воспоминаний Василия Васильевича Ботева «Мне было тогда семнадцать лет. Из Сатки в 40-й ОЛБ нас попало двое – А.Ф.Путырский и я. Последним испытанием перед отправкой на передовую был лыжный пробег от Челябинска до Свердловска. Потом нас отправили на Волховский фронт.»
Подполковник в отставке А.М.Давыдов «Мы пошли на войну совсем юными, но какой силой духа обладали молодые воины-комсомольцы!»
Три лыжных батальона – 39-й, 40-й и 43-й ОЛБ выбыли из Челябинска 10 декабря 1941 года и через Свердловск прибыли в Ярославль.
40 отдельный лыжный батальон был включен в состав 2 УА.
Директива Ставки ВГК от 13 декабря 1941 г. 23 ч 55 мин
«Ставка Верховного Главнокомандования приказала:
1. Шесть лыжных батальонов № 39, 40, 41, 42, 43, 44 направить в распоряжение командующего 2-й ударной армией. Погрузка—ст. Ярославль, 14.00 17.12.1941 г. выгрузка—ст. Красенка.
2. Отправляемых обеспечить вооружением, снаряжением, специмуществом до отправки к пункту нового назначения.
3. Батальоны обеспечить, боеприпасами— 1,5 боекомплекта, горючим— 2 заправки, продовольствием—на одни сутки пути следования и 3-суточным выгрузочным запасом.
Начальник Генерального штаба Б ШАПОШНИКОВ»
2 УА, как и 59 А прибывала из резерва Ставки на Волховский фронт, для участия в наступлении с целью разгромить группу армий «Север» и прорвать блокаду Ленинграда.
2 УА была близнецом 1 УА и представляла собой усиленный корпус, она имела такую же бригадную структуру, усиленную лыжными батальонами. Части 2 УА еще не были в боях, более того, кроме лыжников, все остальные части 2 УА были укомплектованы жителями степных районов. Тем не менее, уроженцы Сталино и Ворошиловграда, Сталинграда и Воронежа, воевали храбро и отважно, они упорно оборонялись и настойчиво наступали, быстро учась воевать в лесах и болотах. В бой им пришлось вступать практически с ходу, не успев толком отдохнуть и организовать разведку, подтянуть боеприпасы и наладить взаимодействие между частями. Первый командующий 2 УА был генерал-лейтенант Соколов Григорий Григорьевич. За 20 лет службы он прошел путь от рядового до генерал-лейтенанта в погранвойсках, побывав на всех границах СССР и участвовал во многих пограничных конфликтах и боях в Средней Азии, на Дальнем Востоке, на западных и северных границах. Тем не менее руководить армией в сложных условиях он не смог и быстро был отозван с фронта.
Новым командующим стал генерал-лейтенант Клыков Николай Кузьмич, талантливый военачальник, но к сожалению в апреле 1942г убыл в тыл по болезни, с ним армия форсировала р Волхов и прорвала оборону противника.
Нельзя не упомянуть и
последнего командующего 2 УА в Любаньской операции генерал-лейтенанта Власова
Андрея Андреевича, который командовал армией с 16 апреля и до последнего дня
боев под Любанью. Он смог сохранить управляемость армией в окружении, но вывести
части 2 УА из кольца он не смог. Армия была разгромлена, а сам он попал в плен.
Командармы Красной Армии часто попадали в окружение, кто то как
генерал-лейтенант Кузнецов В. И. прорывался вместе с частями из окружения; кто
то как генерал-майор Ракутин К.И. погиб ведя бои в окружении; кто то как
генерал-лейтенант Ершаков Ф.А. попал в плен и погиб в плену не изменив присяге,
но только один командарм - Власов, встал на путь предательства. Его имя стало
нарицательным для всех предателей Родины в этой войне. Своим поступком он
предал и всех солдат 2 УА, и выживших и тех кто погиб в неравных боях с
противником. Каковы бы ни были мотивы его поступка, тем самым он стал
соучастником уничтожения миллионов советских людей, как мирных граждан, так и
солдат, и тысячи сожженных сел, также и на его совести.
У Красной Армии просто не было времени нормально готовиться к наступлению – Ленинград ждал прорыва блокады, от голода в нем умирало каждый день несколько тысяч человек - первая блокадная зима была очень тяжелая, особенно январь 1942г когда в Ленинграде умирало до 7000 человек ежедневно. .
Противник так же готовился к нашему наступлению, как описывал Мерецков «Немецкой разведке удалось обнаружить не только подготовку фронта к
наступлению, но и довольно точно установить основное направление наступления. Приведу здесь запись из попавшего в наши руки журнала боевых действий группы армий "Север" за январь: "Разведка ясно показывает направление главного удара противника перед фронтом 126-й пехотной дивизии и перед правым флангом 215-й пехотной дивизии. Кроме того, крупные приготовления к наступлению отмечаются возле плацдармов Грузино и Кириши, а также на северо-восточном участке армии, по обе стороны от Погостья".» Задержка с нашим наступлением позволило бы противнику усилить оборону, подтянуть резервы. Кроме того Северо-Западный Фронт переходил в наступление 7 января, поэтому нельзя было затягивать наступление волховчанам.
Не стоит забывать и того, что наступление наших войск начатое под Тихвином фактически не прекращалось, документы Волховского фронта с 1 января обстановку описывали словами – «Войска Волховского фронта продолжили наступательные бои на всем фронте» или «Войска Волховского фронта продолжали вести упорные бои» Так что 7 января наступление продолжилось, но уже с участием основной массы частей 2 УА и 59 А.
Из вспоминаний бойца 40-го ОЛБ К.А.Грибовского: «Лыжи каждый готовил себе сам: смолили, подгоняли крепление. А ночью нас по тревоге подняли и быстрым маршем на вокзал. Оружие наш батальон получил в Ярославле, куда мы прибыли по железной дороге из Челябинска, оттуда наш путь лежал до станции Малая Вишера Октябрьской железной дороги. В момент выгрузки над станцией разгорелся воздушный бой. Два наших «ястребка» вели бой с двумя немецкими «стервятниками». И фашисты наших сбили, мы видели, как наши «ястребки», объятые дымом и пламенем, падали на землю. Парашютом никто не воспользовался.
Нам объявили, что мы теперь 40-й отдельный лыжный батальон и входим в состав 2-й Ударной армии Волховского фронта. После выгрузки совершили переход в сторону фронта к реке Волхов.»
В конце декабря после выгрузки в Малой Вишере 40 лыжный батальон сосредоточился в д Пустая Вишерка, там же сосредоточились 42 и 43 ОЛБ.
Пользуясь временем лыжники продолжали учиться проводя тактические учения отрабатывая темы: «внезапное нападение на обоз противника», «переползание на лыжах всеми способами», «ночное занятие по ориентированию на местности», «разведка», «сандело», «изучение матчасти пулемёта». Эта подготовка в скором времени сильно пригодилась нашим лыжникам.
Благодаря хорошей подготовке 40 отдельный лыжный батальон успешно участвовал в боях с противником, штурмуя его укрепления, совершал рейды по немецким тылам, осуществлял эстафетную связь штаба 2 УА с частями, даже после расформирования лыжники охраняли штаб 2 УА до последнего дня его существования и даже после разгрома штаба армии еще месяц выходили мелкими группами к своим из окружения.
Из воспоминаний командира роты 40-го ОЛБ Георгия Михайловича Куликова. «На фронт прибыли в декабре 1941 года, а уже в первых числах января было получено задание выйти к реке Волхов в районе совхоза «Красный ударник»(совхоз «Красный ударник»). Ночным штурмом лыжбат захватил хорошо укреплённый пункт на левом берегу р.Волхов. Наш батальон занял оборону на западном берегу р.Волхов и отдельными ротами вёл наступление на Спасскую Полисть, а также прочёсывал лес от немецких войск, одновременно обеспечивая прикрытие с флангов в узком проходе наших войск через р.Волхов. Одним взводом, которым командовал лейтенант В.Женишек, вели разведку. Миномётная рота заняла оборону на бывших немецких миномётных позициях. Использовали часть захваченных немецких 80 мм миномётов и боеприпасов.
У деревни Ямно окружили и уничтожили немецкий штаб. После прорыва в районе Мясного Бора назначили командиром миномётной роты.»
Из вспоминаний бойца 40-го ОЛБ К.А.Грибовского «В середине января 1942 года войска 2-й Ударной армии прорвали оборону фашистов на левом берегу Волхова между населёнными пунктами Мясной Бор и Спасская Полисть и устремились на помощь Ленинграду. Враг ожесточённо сопротивлялся. Лёд Волхова был усеян трупами наших солдат. На левом берегу лыжбатовцы овладели строениями совхоза «Красный пахарь». Дальше движение застопорилось. Здесь в совхозе мы обнаружили ямы с картошкой и наелись ею от пуза, правда, без соли.»
Топокарта района Спаская Полисть - Мясной Бор.
Взаимодействовал с 327 СД, так 1101 СП не мог продвинуться вперед и сбить противника с перекрестка дорог. Полку оказала поддержку 3-я рота 40-го лыжного батальона. Лыжники разведали фланги противника и, совершив обходной маневр, внезапно напали на фашистов. Противник отступил.
Из воспоминаний политрука роты 40-го ОЛБ Я.В.Тверскова «Под Спасской Полистью враг укрепился на перекрёстке двух дорог. 1101-й полк нёс потери, но вырваться из клещей не мог, так как в лесу был глубокий снег. Помог 40-й лыжный батальон, который, разведав фланги врага, неожиданной атакой, а главное – без потерь для себя, выбил немцев с важного стратегического пункта».
«Боевое донесение 40 ОЛБ, 19.01.42, Зам. командующего генерал-майору Алфёрову. Произведённой разведкой установлено, что вдоль опушки леса, что за дорогой западнее Красного посёлка, направление юго-запад, наступает часть 1222. У отметки 45.4, что в 120 метрах от крайних домов деревни Ямно, разведка попала под огонь автоматов и миномётов... Командир разведки 40 ОЛБ: лейтенант Тур. Начальник штаба 40 ОЛБ: Гончаров».
Боевое донесение от 20.01.42 годом,«Один взвод 2-й роты 40 ОЛБ находится в распоряжении штаба армии и держит эстафетную связь от штаба армии до посёлка Александровка по дороге на Малую Вишеру».
Эстафетная связь применялась часто в Красной Армии, особенно когда не было возможности установить безопасную и устойчивую проводную и радиосвязь. Радиосвязь в Красной Армии в этот период работала не очень хорошо, в силу технических особенностей техники. Кроме того ни радиосвязь, ни проводная связь не отличелись защитой передаваемой информации. Противник легко прослушивал все радиопереговоры, а в условиях отсутствия сплошной линии фронта подключиться к линиям телефонной связи противнику так же не составляло труда. Поэтому для передачи особо секретных данных прибегали к делегатам связи, в данном случае к лыжникам, которые могли быстро передвигаться по глубокому снегу, по лесам и болотам, а при необходимости могли и выдержать бой с разведгруппой противника. Для эстафетной связи выделили только часть лыжников, остальные продолжали воевать совместно с другими частями, а так же несли охрану штаба армии. По воспоминаниям командарма Клыкова, охране штаба армии периодически приходилось вступать в бой с разведгруппами противника, в том числе и очень крупными. Для понимания насколько активно действовали вражеские разведгруппы, можно сказать, что только 215 ПД отчиталась о 800 своих разведгруппах за время Любаньской операции, и это только одна из дивизий противника.
Из воспоминаний командира роты 40-го ОЛБ Георгия Михайловича Куликова. «В 20-х числах января, после прорыва второй линии обороны немцев в районе Мясного Бора и стремительного прохода лыжных батальонов и 13-го кавалерийского корпуса генерал-майора Гусева в направлении д.Вдицк, по ночам быстро прорывались вперёд, из-за чего существующая связь не стала обеспечивать оперативную связь со штабом армии. Была создана эстафетная рота, а меня назначили её командиром. 40-й батальон встал на охрану штаба армии. Эстафетную роту укомплектовали из лучших лыжников, комсомольцев и добровольцев. В комплектовании роты принимал активное участие комиссар батальона Н.Н. Клементьев. Для меня это назначение было неожиданным, мне пришлось учить бойцов выполнять и решать самостоятельно порой очень сложную и важную задачу. Эстафетчики, действуя в окружении немцев, храбро и пользовались в частях особым авторитетом, привилегией и уважением.
Эстафетчики обеспечивали связь со штабом армии. Оперативно эстафетная рота была подчинена начальнику оперативного отдела полковнику Игнатьеву и начальнику связи армии генерал-майору А. В. Афанасьеву, личный состав роты материальное, боевое и котловое довольствие обеспечивал 40-й лыжный батальон.
Пикеты эстафетчиков рассредоточены по всему фронту, располагались вблизи дорог, в лесу на просеках на расстоянии 2 – 5 – 10 км в зависимости от местности и обстановки. Укрывались в шалашах, снегу, окопчиках, куда забирались ползком.
В каждой действующей части находились ячейки эстафетчиков, на опорных пунктах сбора и особо важных, сложных участках командовали командиры взводов. Моим заместителем по эстафетной связи стал лейтенант В.Е.Женишек, который находился, в основном, при штабе армии под командованием начальника связи армии генерал-лейтенанта А.В.Афанасьева. Женишек являлся особо ответственным за доставку в указанный срок депеши эстафетчиками.
Все донесения имели обозначения: «Секретные» и «Особо секретные». А когда талые воды сливались с болотами, начиналась сплошная водная прегра¬да. Идешь по колено в воде, коченеют ноги, а если оступишь¬ся — в воронку уходишь с головой. Когда вода немного спа¬дала, шли по уложенным бревнам на болотах.
Когда сошёл снег, а ветер и солнце просушили дороги, нам выдали велосипеды, пришлось заниматься самоподготовкой. На участке через болота в некоторых случаях приходилось нести велосипеды на себе по пояс в воде. А когда нашей роте выделили 50 кавалерийских лошадей, то пришлось бойцов обучать езде верхом. С обучением хорошо справился командир взвода Денисов. Но трудно было со снабжением и кормить было нечем. Сбрасываемый фураж с самолёта незначительный, его не хватало. Ветфельдшер роты проявлял находчивость, мы рубили ветки, запаривали их и кормили лошадей. Порой лошади не могли переставлять ноги, не только везти седока, и лошадь тащили на поводу. Приходилось однажды добывать сено из-под носа у немцев, с занятой ими территории. Эстафетчики называли такие вылазки «кавалерийской прогулкой». Когда было трудно с питанием, добывали мясо раненых, убитых и павших лошадей. Некоторые умудрялись добывать продукты у немцев, – так Линчук обеспечивал не только себя, но и товарищей. Он – бесстрашный, находчивый, – пользовался уважением товарищей. А.И.Коробкова можно было встретить на самых опасных участках. Он бесстрашно вёл себя при освобождении эстафетчиков, окружённых немецкими автоматчиками. Эстафетчик Пятаков неоднократно уходил от преследования немцев в районе д.Вдицк. А сколько эстафетчиков побывало под обстрелом немецких самолётов, гонявшихся за одиночками, едущими на велосипедах и лошадях! Комсорга Савицкого и партгруппорга Васильева (в точности фамилию не помню) можно было встретить на самых опасных участках.
Противник окружил нас, доставка продуктов самолетами давала возможность обеспечить продуктами воинов только сухарями по 20 грамм и по 80-100 граммов конины. Фашисты кидали нам листовки: «Доедайте ягоды, грибы. Готовьте себе гробы». Боеприпасы выдавали по заниженным нормам, но патриотизм и боевой дух бойцов был на высоте, – мы знали, что находимся на своей земле. Многие здесь вступили в партию, я тоже в марте стал кандидатом.
Начался отвод войск. Нужно отметить, что отвод войск был плановым, организованно. Здесь отличилась 19-я гвардейская бригада, которая держала оборону на фланге по железной дороге, но армия оказалась на не большом пятачке, со всех сторон простреливаемая артиллерией противника и бомбилась с воздуха. Появилось много раненых, и было распоряжение сперва эвакуировать раненых.
К 20 мая мы были окружены окончательно на небольшом пятачке среди болот и мошкары. Это место теперь называется «Долина смерти».
А 6 июня меня вызвали в штаб армии и поручили организовать эстафетную связь с Большой землёй, куда предполагалось эвакуировать раненых.
Вся местность была пристрелена немцами и мы выводили раненых через болота. Но и по ним ночью редко удавалось пройти благополучно. Они шли по грудь в холодной воде и пытались ухватиться за какое-нибудь бревно-топляк. Обопрется солдат на такой топляк, а над водой появляется голова или ноги убитого. Нам удалось установить связь с Большой землей. Весной было особенно трудно с боеприпасами и продуктами, но несмотря на это, патриотизм и боевой дух бойцов и командиров был на высоте. Мы знали, что находимся на своей земле. В этот период многие вступили в комсомол и партию, я был принят в кандидаты партии. В июне 1942 года я был тяжело ранен. Меня самолетом отправили на Большую землю, дорогой нас обстреляли зенитки, но самолет благополучно приземлился на полевом аэродроме, затем меня доставили в госпиталь.».
Из воспоминаний В.Е.Женишек «Кругом было полно трупов наших бойцов. Немецких трупов значительно меньше, и когда мы торили лыжню через лес, ребята вдоль лыжни втыкали в снег головами трупы немцев, чтобы эстафетчики при движении ночью не спутали лыжню. Лыжники занимались разведкой, доставляли «языков».
Из вспоминаний бойца 40-го ОЛБ К.А.Грибовского «За три месяца боёв 2-я Ударная армия продвинулась в глубину обороны немцев и подошла к Любани. Сплошной линии обороны не было. Наступать приходилось в тяжёлых условиях лесисто-болотистой местности, полного бездорожья и суровой многоснежной зимы. И нашу минроту 40-го отдельного лыжного батальона стали использовать для эстафетной связи между штабом армии и штабами частей для передачи донесений. Кроме эстафетной связи мне пришлось быть и депутатом связи, то есть я получал пакет и должен был его доставить вовремя по назначению, отвечая за него жизнью. ... Самолёты буквально висели над нами, прижимали к земле. Во время одного перехода днём налетели два самолёта фашистов и спокойно расстреливали роту на марше, пикируя почти над головой.
После этого передвигались только ночью. Страшно хотелось есть. Ели всё, что было можно. Ножом снимали кору и под ней ели горько-сладкие волокна. Я заболел туберкулёзом лёгких и меня оставили в одной из землянок около дороги, дав несколько сухарей. А рота ушла дальше. Через несколько дней мне стало лучше, молодой организм поборол болезнь, и я поспешил за своей ротой.
Сейчас можно услышать, что, мол, в войну люди не болели. Это неправда – болели, кто-то выживал, кому на роду написано, а кто-то и умирал. Удивляюсь, как я тогда выжил! Может, большое напряжение сил и нервов спасло... Меня всегда выручало то, что я хорошо ходил на лыжах, хорошо умел стрелять и не был трусом, хотя временами было и страшновато. Однажды меня с Судомойкиным (он из Златоуста) послали в ночной дозор. Утром я обнаружил, что обморозил ноги. Около недели отлёживался – не мог ходить. Потом прошло. Были случаи, когда в боевом охранении ребята замерзали намертво. А ещё помню, как два лыжника со мной несли эстафетную службу в сарае. Сарай стоял у дороги. И вот из-за леса показались три грузовых машины. Откуда ни возьмись – налетели «юнкерсы». Двое шофёров убежали в лес, а третий настолько одурел от страха, что после каждого взрыва бомбы принимался бегать от одного угла сарая к другому, мы его успокаивали, даже били, но ничего не помогало.
Страшная вещь – страх!
Внезапно в самом конце апреля 1942 года собрали часть бойцов батальона и спешно приказали выходить по узкоколейке к месту прорыва у Мясного Бора. Командный состав батальона остался на месте с небольшой группой бойцов. Неся большие потери, по пояс в болотной жиже, мы всё-таки прорвались на берег Волхова и ночью на лодках переправились на левый берег. Место переправы у Мясного Бора называют сейчас «Долиной смерти». Старые люди, едущие по дороге Новгород – Чудово, подъезжая к этому месту, крестятся».
Лыжники 40 ОЛБ славились и как хорошие разведчики, не раз приводя пленных.
Из воспоминаний Андрея Максимовича Давыдова «Степан Дерябин 15-ти летним подростком пошел работать на лесозаготовки. Труд закалил характер, силу, волю и сделал его настоящим русским богатырем. Высок ростом, в косую сажень спина и огромная сила способствовали его боевым подвигам на фронтах. Боевое крещение принял в составе 2-ой ударной армии 40-го лыжного батальона. В первой рукопашной схватке с немецким офицером Степан Дерябин одолел врага. Потом не один гитлеровский вояка испытал железную силу дерябинского кулака.»
Из воспоминаний Ольги Федоровны Вавакиной, переводчика разведотдела 2 УА.
«До войны я училась в 1-ом Институте иностранных языков в Ленинграде. С 3-го курса по спецнабору я была направлена учиться на Курсы переводчиков при ЦК ВКП(б) в Москву. Эти курсы готовили высококвалифицированных переводчиков для спецзаданий. Только мы сдали госэкзамены, – началась война.
Шла война. Срочно требовались переводчики. Прошло несколько месяцев, мы закончили занятия, сдали экзамены, и нам присвоили звание «лейтенант».
Но вот пришло время отправляться в воинскую часть. Так получилось, что первыми оказались мы, четыре девочки, Клавдия Баюскина, Нина Шкредова, Алла Мороз и я. Мы были одинакового роста, худенькие, далеко не воинственного вида. Всех нас отправили в разные части, и о судьбе моих подружек я узнала только после войны. Слава Богу, она у них оказалась удачнее моей. Вскоре я получила направление в разведовательный отдел 2-ой Ударной Армии в качестве военного инструктора переводчика.
Моим непосредственным начальником был Федор Иванович Шабловский. Высококультурный человек щедрой души. Он был для меня как отец родной: заботился обо мне, во всем помогал.
Невозможно забыть капитана Николая Николаевича Клементьева. Он был командиром 40-го особого лыжного батальона (на самом деле комиссаром). Они много раз ходили в тыл врага. Однажды при взятии высоты на другом берегу Волхова ребята сутки лежали на льду при сорокаградусном морозе под непрерывным огнем немцев. Высота была взята. Когда капитана спросили, не было ли ему страшно, он ответил: Да, очень. Но когда я видел устремленные на меня глаза ребят, я понимал, что они верят мне, и страх исчезал». О нем ходили легенды. Невозможно перечислить и вспомнить все перипетии войны.
Мы шли на помощь Ленинграду. Но это было позже. Пока же, под Ельней, начали появляться первые пленные. В некоторых районах немцы были приостановлены. Постепенно пленных становилось все больше. Как я была благодарна своим преподавателям, что они меня так хорошо научили языку. Иногда пленные считали меня немкой и были более откровенны. Работы было очень много. Я расшифровывала немецкие карты, которые доставали наши разведчики, другие карты зашифровывала. Иногда меня возили переводить при допросе какого-нибудь немецкого офицера, я не знала куда, обычно ночью. Из-за мягкости моего характера мне было трудно выносить процедуру допроса.
Война – жестокое испытание, и воспоминание о ней только травмируют душу. Меня очень волновала судьба детей. Они ведь страдали не менее взрослых. Однажды, когда наша часть шла по шаткому настилу через болота, мы вдруг увидели мальчика, лет двенадцати. Он стоял один в лесу среди болот. Он не мог ответить, как попал сюда. Папа на фронте, деревню сожгли, мама и бабушка неизвестно где. Он бежал, сам не зная куда. Взять его с собой нельзя по приказу, оставить его нельзя по совести. Все-таки командир ОЛБ взял его с собой. О дальнейшей судьбе мальчика ничего неизвестно. Таких эпизодов было немало во время войны.
На Волховском фронте наша армия вела упорные бои с немцами. Приходилось перевязывать очень много раненых, сочинять тексты-призывы к немецким солдатам, чтобы они переходили на нашу сторону. У нас была агитационная машина, ребята ездили вдоль фронта и в рупор призывали немцев сдаваться.
Первый раз я была ранена в бедро, затем мина ударила в дерево, под которым я стояла, была сильно контужена, потеряла сознание, а затем все забыла. Долго не выходила из этого состояния. Последний раз была ранена в руку снайпером. Пролежала несколько дней без помощи в болоте, пока меня не подобрали. Началась газовая гангрена, рука держалась на ниточке, меня ждала неминуемая смерть, руку ампутировали, и я осталась жива.»
Лыжники 40 ОЛБ были инициаторами создания агитационной группы.
ДОНЕСЕНИЕ начальника политуправления 2-й армии начальнику политуправления фронта
6 марта 1942 г.
"По инициативе комсомольцев 40-го лыжбата в батальоне создана агитационно-самодеятельная группа. В группу входит 3 человека: красноармеец Потемкин — певец-агитатор, красноармеец Полтораднев — певец и декламатор, младший сержант Леонтьев — баянист.
За несколько дней эта группа прошла на лыжах свыше 50 км и организовала 25 концертов на эстафетных точках (батальон несет эстафетную службу). Перед каждым концертом участники группы выступали с докладами о Суворове, Кутузове, о международном положении и др.
Начальник политотдела 2-й ударной армии полковой комиссар ФОМИЧЕВ"
В повседневных боях, несмотря на лишения и трудности лыжники не падали духом, верили в победу и надеялись вернуться домой.
Об одном таком эпизоде рассказал бывший комсорг 40-го ОЛБ Сергей Николаевич Сальников.
– Представьте такую картину. Под старой сухой берёзой вырыт блиндаж. У входа в него, на пне, окружённый группой бойцов, сидит командир взвода пулемётчиков старший сержант Лаврентьев и вслух читает письмо, которое ему прислал с далёкого Урала сынишка, ученик второго класса. В морозном воздухе звучат слова: «Бей фашистов, папка, и гони их с нашей земли в шею! Беспощадно уничтожай фашистских гадов и с победой возвращайся домой!»
Бойцы внимательно слушают строчки, написанные ребёнком, и их лица становятся суровей. Такие письма для нас, солдат, были лучшей агитацией перед боем с ненавистным врагом.
Сохранилось несколько писем отправленных Дмитрием Полторадневым домой.
«Немцы боятся ночного боя … А нам выгоднее ходить ночью. Да мы привыкли действовать ночью. Лыжнику ночь, как партизану, неразлучные и большие помощники, можно внезапно ударить или разведать огневые точки … Сегодня намерены почесать немцу зад».
Письмо от 20 марта 1942 года
«Бьем немца. Пока еще сволочь сопротивляется, пытается предпринимать психические атаки, выйти из ловушки. Но стоит только «Катюше» завести одну, две пластинки и его психическая атака превращается в фарш немецкого мяса с русским снегом и землей, а для подлива и запаха еловая хвоя. Потом на это «жаркое» жутко смотреть, хотя душа радуется, что на свете все меньше становится скотины безрогой. Дорогие, немца бьем, не щадя живота своего. Некоторые мои земляки пали смертью героев за Родину-мать».
Посьмо от 31 марта 1942 года.
«Мой тезка Митя Бекетов убит… жалко парня, но ничего не поделаешь война, война за Родину. И я не поколеблюсь ни на минуту отдать свою жизнь, если нужно будет для быстрейшего разгрома фашизма. Не раз я уже был на волоске от смерти, но воля к победе и вера в наше правое дело, ведя на успех, жизнь брала верх и будет брать над обреченной на смерть гитлеровской сворой».
Вскоре Дмитрий погиб в неравном бою с противником.
Более подробно о боях, в которых участвовал 40 лыжный батальон пока неизвестно.
Дороги связывавшие 2 УА с остальными силами Волховского фронта, периодически перекрывались противником и с каждым разом освобождать их становилось все труднее и труднее. Поэтому 2 УА получила приказ начать выход из мешка. Сложность отхода состояла в том, что дорог было мало и они были плохого качества, провести всю массу войск, через узкую горловину было сложно. А противник, обнаружив отход, начал наседать на отходящие части. Тем не менее отход носил организованный характер, части управлялись штармом практически до последнего.
При прорыве погибло много солдат и командиров 2 УА. Лыжники разделили судьбу армии, кто то погиб в бою, кто то прорвался к своим, кто то попал в плен.
Официально 40 отдельный лыжный батальон был расформирован 25 мая 1942г. Но лыжники и дальше продолжали воевать в кольце окружения.
Из воспоминаний заместителя командира эстафетной роты 40-го ОЛБ В.Е.Женишека.
«По маршрутам эстафеты донесения теперь доставлялись где пешком, где на велосипеде, где на попутной машине.
25 мая 1942 года во 2-ю Ударную армию прибыл новый командующий – генерал-лейтенант Власов, во всех частях и подразделениях изучалась его биография, напечатанная политотделом фронта и подписанная Мерецковым и Запорожцем. 28 мая мне было присвоено звание старшего лейтенанта. 30 мая немцы перешли в наступление, и 2-я Ударная армия была вторично отрезана в горловине «мешка».
7 июня осколком снаряда был тяжело ранен в руку командир роты старший лейтенант Дейнега. Несмотря на тяжёлое ранение, ни в один медсанбат его не взяли, так как все были переполнены. Раненые лежали сотнями в вагонах узкоколейки, в палатках, просто в лесу, и медперсонал не справлялся с таким количеством тяжелораненых. Дейнеге сделали перевязку, которая тут же пропиталась кровью. Он трясся от озноба. Жгут накладывать было нельзя, так как неизвестно, когда ещё окажут медицинскую помощь. Обратился к генерал-майору Афанасьеву. Тот сообщил, что с Большой земли будет самолёт «У-2» и, если Женишек посадит в него Дейнегу, то останется молить бога, чтобы раненый прилетел живым. Бойцы организовали бричку, и с несколькими автоматчиками Дейнега был доставлен к месту посадки. Претендующие на единственное место в самолёте были оттеснены автоматчиками, и Дейнега усажен в самолёт, который взял курс за линию фронта. Дальнейшая его судьба неизвестна. Если самолёт долетел благополучно, может быть, он и сейчас жив.
2-я Ударная армия, отрезанная от баз снабжения и окружённая, испытывала острый недостаток в продовольствии и боеприпасах. Её арьергардные части под давлением превосходящих сил противника медленно отходили на восток, а авангард безуспешно пытался прорвать горловину.
Территория, занимаемая войсками 2-й Ударной армии, постоянно уменьшалась и 23 июня 1942 года уменьшилась до таких размеров, что уже простреливалась на всю глубину. Непрерывный обстрел и бомбёжки выводили из строя живую силу.
Вместе с сокращением территории, занимаемой армией, сокращалось и количество этапов эстафеты. На 24 июня 1942 года в роте осталось семь человек.
24 июня штаб армии отдал последний приказ: «Всем выходить из окружения». Во второй половине дня штаб собрался в походную колонну на бревенчатой гати в районе Дровяного поля и направился на восток. Бойцы думали, что уж штаб-то армии знает, куда двигаться, и хотели идти вместе, но капитан из охраны штаба настоял на том, чтобы выходить из окружения самостоятельно, не увеличивая колонны и не демаскируя её. И группы двигались самостоятельно, но старались не терять из поля зрения соседей. На Дровяном поле они попали под бомбёжку и, выйдя на заболоченный участок с редким кустарником, вынуждены были двигаться, рассредоточившись, змейкой друг за другом. Спереди, сзади и с флангов, в пределах видимости, – одинокие фигуры бойцов и командиров из других частей.»
Из воспоминаний лыжника Александра Ивановича Босых:
« 10 июня к Мясному Бору стянуто три наших крупных войсковых части. Но только 19 июня пробит коридор шириной 300 мет¬ров, и по нему под огнем противника шли солдаты. Враг не раз закрывал нам путь. Севернее Спасской Полисти наши танки встали в две цепочки, образуя коридор, чтобы не дать замкнуть его. Немцы шли в контратаки, били по танкам прямой наводкой. 25 июня немцы вновь замкнули коридор. Но воины пробивались в жестоких схватках с врагом. «Долиной смерти» называли место вокруг Мясного Бора. Шесть тысяч советских воинов по¬гибло там, восемь тысяч пропало без вести. После войны с каждой пулеметной позиции немцев здесь собрали от 700 до тысячи килограммов гильз.
2-я ударная армия в течение пяти месяцев приковывала к себе внимание 16 фашистских дивизий, сорвав попытку врага взять штурмом Ленинград. После выхода из окружения она пополнилась и готовилась к новому прорыву.»
Лыжники попавшие в окружение долго выходили к своим мелкими группами, некоторые из них становились жертвами предательства.
Из рассказа бывшего писаря 40-го ОЛБ Пичина дочери комиссара «Оставшиеся в живых бойцы из 40-го лыжбата после кровопролитных боёв под Керестью целый месяц пробивались из окружения к Ямно, чтобы переправиться на правый берег Волхова. В составе группы был ветврач, у которого, как оказалось, есть родственники в соседней деревне. Он и предложил с их помощью выйти из окружения. Решили разведать и послали ветврача с бойцом. Их ждали в условленном месте четверо суток, но так и не дождались. Тогда к комиссару обратился ещё один красноармеец: «Можно, пойду я?»
– Нет! – ответил Клементьев, – нельзя рисковать: нас и так мало.
– Тогда я убегу.
И он убежал. Это насторожило. Комиссар с оставшимися бойцами долго обсуждал: как быть? Решили драться насмерть, дать последний бой. Но в ту же ночь внезапно все были захвачены в плен. Случайно или кто предал? Только на пункте сбора военнопленных они встретили ветврача с бойцом и убежавшего. Утром всех построили. Искали комиссара. Красноармейцы молчали. Очередь дошла до беглеца, и он трусливо заскулил: «Что ж ты, комиссар, не выходишь? Иль хочешь, чтоб нас всех постреляли?..»
Клементьев вышел. Его допрашивали и били, но комиссар не проронил ни слова. Вместе с другими его угнали в Германию."
Командир 1100 СП И.К.Сульдин (бывший комбат) помнил последнюю встречу с Клементьевым в начале августа 1942 года.
Его тогда с пятью другими ранеными везли на подводе в сторону Луги. Подвода остановилась, пропуская по узкой дороге группу солдат. Комиссар Клементьев, обросший щетиной, с окровавленной повязкой на голове, подошёл и спросил: «Командир, это ты?» Трудно было узнать в израненном, дважды контуженном человеке своего комбата. И всё-таки Клементьев узнал. Они не виделись с марта, когда Иван Кузьмич был назначен командиром 1100-го полка, а батальон передал лейтенанту Гайнутдинову. Сульдин спросил тогда комиссара: «Где комбат Гайнутдинов?» «Он убит. И Гончаров погиб», – ответил Клементьев. (Гончаров был начальником штаба 40-го ОЛБ). Наступила пауза, после которой комиссар добавил: «Мы до последнего патрона защищали штаб армии...»
Тем не менее часть батальона продолжала нести эстафетную службу и охрану штаба армии до конца июня и даже позже долго выходили небольшими группами из окружения.
Нужно прямо сказать - бои
Волховского фронта в январе-июне 1942
г в которых, были не совсем удачными, в этих боях участвовало
около 40 отдельных лыжных батальонов и много маршевых лыжных рот – практически
каждый четвертый батальон пехоты во 2 УА был лыжным. Лыжники участвовали во
всех крупных боях 2 УА, многие лыжные батальоны погибли до последнего человека
выполняя боевые задачи. После расформирования лыжники передавались на
пополнение стрелковых частей и они до конца разделили судьбу армии. Наши части
не смогли прорвать блокаду Ленинграда, не смогли разгромить группу армий
"Север", более того 2 УА сама была разгромлена. Но бои в этих
сложнейших условиях, в лесах и болотах, в зимнюю стужу и весеннюю распутицу,
без продовольствия, с минимумом боеприпасов, были коллективным подвигом наших
солдат и командиров. Ни о каких массовых сдачах в плен наших солдат не было и
речи, ни голод, ни лишения не сломили их решимости. Немцы сами признают, что наши солдаты
сражались до последнего патрона, до последней возможности, многие погибали в своих окопах, случаи измен были единичными. Немцы с
удивлением обнаруживали деревья с обгрызенной корой, раненых и изможденных от голода солдат, которые
предпочитали спрятаться при прочесывании, но не попадать в плен. Некоторые
смогли пройти по немецким тылам до 300 км, лишь бы выйти к своим.
Многие лыжники продолжали отважно воевать в других частях
– Я!
– И я! – ответили в один голос Коля Рыбин и Яков Якобсон.
Политрук вручил им пакет, и они поползли по полю, изрытому взрывами. Впереди овраг, скорее бы добраться до него. Вот, наконец, они кубарем скатились в овраг и... попали к немцам.
Первым опомнился Николай Рыбин и дал очередь из автомата. Два фашиста свалились пластом на землю. Николай крикнул Якобсону: «Беги, я задержу!» И Яков побежал. К Рыбину подскочил немец. Удар ножом – и немец свалился. Тут на него набросились остальные фрицы. Он почувствовал удар по голове. Падая, на мгновение потерял сознание. Когда начал приходить в себя, почувствовал, что прижат к земле. Он напряг все свои силы, изловчился и выдернул чеку из гранаты.
...Когда враг был отброшен, боевые товарищи подошли к месту героического поединка и увидели изуродованное тело Николая Рыбина и раскиданные трупы немцев...» Правда надо отметить одну непонятную деталь, ветераны вспоминали, что этот эпизод произошел на Калининском фронте, в районе д Бондарево, недалеко от Ржева, в ноябре 1942 г куда две роты 40 ОЛБ были переброшены в помощь пехоте. Учитывая дату –ноябрь 1942г 40 ОЛБ уже не было. По всей видимости часть бойцов 40 ОЛБ воевала в другой части на Ржевском направлении.
Это неоконченная статья о боевом пути 40 отдельного лыжного батальона, в последующем статья будет дополнена.
Комментариев нет:
Отправить комментарий